Следующие дни Дина старательно пыталась жить как всегда. Не навязывать никому своих сомнений, не метаться, не мудрствовать, задавая бесконечно нелепый вопрос: «Как! И это все? Уже пора уходить? Но ведь я только-только подобрала нужные детали пазла, чтобы сложить картинку своей жизни… Столько планов, надежд!.. И им не суждено сбыться? А как же все те, кто зависит от меня, видит во мне одной опору и утешение, как же мой «великий тезис», с которого я начинаю общение со студентами, пытаясь вдохнуть в них веру в себя, о том, что человек может все, и его возможности - безграничны?»

Физически она сразу как-то сникла - ожидание неотвратимого как будто подтачивало изнутри, но в последний вечер перед «известием» решилась все же пешком пройти до Иверского монастыря. В окружающих декорациях появилась зыбкая ирреальность Мечты. Мир стал выпуклее, объемнее, осязаемее на чувственном уровне, воспринимался не как реальность, а как произведение искусства. И все-то в нем ей нравилось: запорошенные снегом балконы и скамейки; деревья с комьями сахарной ваты на ветвях; снежинки, танцующие в скудном фонарном свете; бездомные собаки, бегущие по «срочным делам». Все вызывало немотивированный, острый до экзальтации восторг. Подумалось вдруг: «Даже когда стоишь на самом краю бездны, пристально вглядываясь в ее бесконечную темноту, можно, оказывается, поднять голову и замереть от счастья при виде тающих на рукаве снежинок… »

‹ О книге